Тартюф, или Обманщик (Le Tartuffe, ou L'Imposteur) - Комедия
(1664-1669)
В доме почтенного Оргона по приглашению хозяина обосновался некий г-н Тартюф.
Оргон души в нем не чаял, почитая несравненным образцом праведности и мудрости:
речи Тартюфа были исключительно возвышенны, поучения — благодаря которым Оргон
усвоил, что мир являет собой большую помойную яму, и теперь и глазом не моргнул
бы, схоронив жену, детей и прочих близких — в высшей мере полезны, набожность
вызывала восхищение; а как самозабвенно Тартюф блюл нравственность семейства
Оргона...
Из всех домочадцев восхищение Оргона новоявленным праведником разделяла,
впрочем, лишь его матушка г-жа Пернель. Эльмира, жена Оргона, ее брат Клеант,
дети Оргона Дамис и Мариана и даже слуги видели в Тартюфе того, кем он и был на
самом деле — лицемерного святошу, ловко пользующегося заблуждением Оргона в
своих немудреных земных интересах: вкусно есть и мягко спать, иметь надежную
крышу над головой и еще кой-какие блага.
Домашним Оргона донельзя опостылели нравоучения Тартюфа, своими заботами о
благопристойности он отвадил от дома почти всех друзей. Но стоило только
кому-нибудь плохо отозваться об этом ревнителе благочестия, г-жа Пернель
устраивала бурные сцены, а Оргон, тот просто оставался глух к любым речам, не
проникнутым, восхищением перед Тартюфом. Когда Оргон возвратился из недолгой
отлучки и потребовал от служанки Дорины отчета о домашних новостях, весть о
недомогании супруги оставила его совершенно равнодушным, тогда как рассказ о
том, как Тартюфу случилось объесться за ужином, после чего продрыхнуть до
полудня, а за завтраком перебрать вина, преисполнила Оргона состраданием к
бедняге.
Дочь Оргона, Мариана, была влюблена в благородного юношу по имени Валер, а ее
брат Дамис — в сестру Валера. На брак Марианы и Валера Оргон вроде бы уже дал
согласие, но почему-то все откладывал свадьбу. Дамис, обеспокоенный собственной
судьбой, — его женитьба на сестре Валера должна была последовать за свадьбой
Марианы — попросил Клеанта разузнать у Оргона, в чем причина промедления. На
расспросы Оргон отвечал так уклончиво и невразумительно, что Клеант заподозрил,
не решил ли тот как-то иначе распорядиться будущим дочери.
Каким именно видит Оргон будущее Марианы, стало ясно, когда он сообщил дочери,
что совершенства Тартюфа нуждаются в вознаграждении, и таким вознаграждением
станет его брак с ней, Марианой. Девушка была ошеломлена, но не смела перечить
отцу. За нее пришлось вступиться Дорине: служанка пыталась втолковать Оргону,
что выдать Мариану за Тартюфа — нищего, низкого душой урода — значило бы стать
предметом насмешек всего города, а кроме того — толкнуть дочь на путь греха, ибо
сколь бы добродетельна ни была девушка, не наставлять рога такому муженьку, как
Тартюф, просто невозможно. Дорина говорила очень горячо и убедительно, но,
несмотря на это, Оргон остался непреклонен в решимости породниться с Тартюфом.
Мариана была готова покориться воле отца — так ей велел дочерний долг.
Покорность, диктуемую природной робостью и почтением к отцу, пыталась преобороть
в ней Дорина, и ей почти удалось это сделать, развернув перед Марианой яркие
картины уготованного им с Тартюфом супружеского счастья.
Но когда Валер спросил Мариану, собирается ли она подчиниться воле Оргона,
девушка ответила, что не знает. В порыве отчаяния Валер посоветовал ей поступать
так, как велит отец, тогда как сам он найдет себе невесту, которая не станет
изменять данному слову; Мариана отвечала, что будет этому только рада, и в
результате влюбленные чуть было не расстались навеки, но тут вовремя подоспела
Дорина. Она убедила молодых людей в необходимости бороться за свое счастье. Но
только действовать им надо не напрямик, а окольными путями, тянуть время, а там
уж что-нибудь непременно устроится, ведь все — и Эльмира, и Клеант, и Дамис —
против абсурдного замысла Оргона,
Дамис, настроенный даже чересчур решительно, собирался как следует приструнить
Тартюфа, чтобы тот и думать забыл о женитьбе на Мариане. Дорина пыталась
остудить его пыл, внушить, что хитростью можно добиться большего, нежели
угрозами, но до конца убедить его в этом ей не удалось.
Подозревая, что Тартюф неравнодушен к жене Оргона, Дорина попросила Эльмиру
поговорить с ним и узнать, что он сам думает о браке с Марианой. Когда Дорина
сказала Тартюфу, что госпожа хочет побеседовать с ним с глазу на глаз, святоша
оживился. Поначалу, рассыпаясь перед Эльмирой в тяжеловесных комплиментах, он не
давал ей и рта раскрыть, когда же та наконец задала вопрос о Мариане, Тартюф
стал заверять ее, что сердце его пленено другою. На недоумение Эльмиры — как же
так, человек святой жизни и вдруг охвачен плотской страстью? — ее обожатель с
горячностью отвечал, что да, он набожен, но в то же время ведь и мужчина, что
мол сердце — не кремень... Тут же без обиняков Тартюф предложил Эльмире
предаться восторгам любви. В ответ Эльмира поинтересовалась, как, по мнению
Тартюфа, поведет себя ее муж, когда услышит о его гнусных домогательствах.
Перепуганный кавалер умолял Эльмиру не губить его, и тогда она предложила
сделку: Оргон ничего не узнает, Тартюф же, со своей стороны, постарается, чтобы
Мариана как можно скорее пошла под венец с Валером.
Все испортил Дамис. Он подслушал разговор и, возмущенный, бросился к отцу. Но,
как и следовало ожидать, Оргон поверил не сыну, а Тартюфу, на сей раз
превзошедшему самого себя в лицемерном самоуничижении. В гневе он велел Дамису
убираться с глаз долой и объявил, что сегодня же Тартюф возьмет в жены Мариану.
В приданое Оргон отдавал будущему зятю все свое состояние.
Клеант в последний раз попытался по-человечески поговорить с Тартюфом и убедить
его примириться с Дамисом, отказаться от неправедно приобретенного имущества и
от Марианы — ведь не подобает христианину для собственного обогащения
использовать ссору отца с сыном, а тем паче обрекать девушку на пожизненное
мучение. Но у Тартюфа, знатного ритора, на все имелось оправдание.
Мариана умоляла отца не отдавать ее Тартюфу — пусть он забирает приданое, а она
уж лучше пойдет в монастырь. Но Оргон, кое-чему научившийся у своего любимца,
глазом не моргнув, убеждал бедняжку в душеспасительности жизни с мужем, который
вызывает лишь омерзение — как-никак, умерщвление плоти только полезно. Наконец
не стерпела Эльмира — коль скоро ее муж не верит словам близких, ему стоит
воочию удостовериться в низости Тартюфа. Убежденный, что удостовериться ему
предстоит как раз в противном — в высоконравственности праведника, — Оргон
согласился залезть под стол и оттуда подслушать беседу, которую будут наедине
вести Эльмира и Тартюф.
Тартюф сразу клюнул на притворные речи Эльмиры о том, что она якобы испытывает к
нему сильное чувство, но при этом проявил и известную расчетливость: прежде чем
отказаться от женитьбы на Мариане, он хотел получить от ее мачехи, так сказать,
осязаемый залог нежных чувств. Что до нарушения заповеди, с которым будет
сопряжено вручение этого залога, то, как заверял Эльмиру Тартюф, у него имеются
свои способы столковаться с небесами.
Услышанного Оргоном из-под стола было достаточно, чтобы наконец-то рухнула его
слепая вера в святость Тартюфа. Он велел подлецу немедленно убираться прочь, тот
пытался было оправдываться, но теперь это было бесполезно. Тогда Тартюф
переменил тон и, перед тем как гордо удалиться, пообещал жестоко поквитаться с
Оргоном.
Угроза Тартюфа была небезосновательной: во-первых, Оргон уже успел выправить
дарственную на свой дом, который с сегодняшнего дня принадлежал Тартюфу;
во-вторых, он доверил подлому злодею ларец с бумагами, изобличавшими его родного
брата, по политическим причинам вынужденного покинуть страну.
Надо было срочно искать какой-то выход. Дамис вызвался поколотить Тартюфа и
отбить у него желание вредить, но Клеант остановил юношу — умом, утверждал он,
можно добиться большего, чем кулаками. Домашние Оргона так еще ничего не
придумали, когда на пороге дома объявился судебный пристав г-н Лояль. Он принес
предписание к завтрашнему утру освободить дом г-на Тартюфа. Тут руки зачесались
уже не только у Дамиса, но и у Дорины и даже самого Оргона.
Как выяснилось, Тартюф не преминул использовать и вторую имевшуюся у него
возможность испортить жизнь своему недавнему благодетелю: Валер принес известие
о том, что негодяй передал королю ларец с бумагами, и теперь Оргону грозит арест
за пособничество мятежнику-брату. Оргон решил бежать пока не поздно, но
стражники опередили его: вошедший офицер объявил, что он арестован.
Вместе с королевским офицером в дом Оргона пришел и Тартюф. Домашние, в том
числе и наконец прозревшая г-жа Пернель, принялись дружно стыдить лицемерного
злодея, перечисляя все его грехи. Тому это скоро надоело, и он обратился к
офицеру с просьбой оградить его персону от гнусных нападок, но в ответ, к
великому своему — и всеобщему — изумлению, услышал, что арестован.
Как объяснил офицер, на самом деле он явился не за Оргоном, а для того, чтобы
увидеть, как Тартюф доходит до конца в своем бесстыдстве. Мудрый король, враг
лжи и оплот справедливости, с самого начала возымел подозрения относительно
личности доносчика и оказался как всегда прав — под именем Тартюфа скрывался
негодяй и мошенник, на чьем счету великое множество темных дел. Своею властью
государь расторг дарственную на дом и простил Оргона за косвенное пособничество
мятежному брату.
Тартюф был с позором препровожден в тюрьму, Оргону же ничего не оставалось,
кроме как вознести хвалу мудрости и великодушию монарха, а затем благословить
союз Валера и Марианы.
А А. Карельский
|