Микромегас (Micromegas) - Философская повесть (1752)
Герои повести «Микромегас» — уроженцы планет Сириуса и Сатурна, Микромегас,
молодой человек, обитатель звезды Сириус, к 450 годам — на пороге отрочества —
занялся анатомическими исследованиями и написал книгу. Муфтий его страны,
бездельник и невежда, нашел в этом труде положения подозрительные, дерзкие,
еретические и начал яростно преследовать ученого. Он объявил книгу запрещенной,
а автор получил приказ не являться ко двору в течение 800 лет. Микромегас не был
особенно огорчен тем, что его удалили от двора, прозябавшего в низостях и суете,
и отправился путешествовать по планетам. Он изъездил весь Млечный Путь и
очутился на планете Сатурн. Жители этой страны были просто карликами по
сравнению с Микромегасом, рост которого составлял 120 тысяч футов. Он сблизился
с сатурнийцами после того, как они перестали ему удивляться. Секретарь
сатурнийской академии, человек большого ума, умело излагающий суть чужих
изобретений, подружился с пришельцем, который объяснил ему, что цель его
путешествия — поиск знаний, которые могли бы его просветить. — Расскажите,
сколько органов чувств у людей вашей планеты, — попросил путешественник. — У нас
их семьдесят два, — отвечал академик, — и мы постоянно жалуемся на то, что этого
слишком мало. — Мы одарены примерно тысячей чувств и все-таки в нас всегда
остается беспокойство, что мы ничтожны и есть существа, превосходящие нас, —
заметил Микромегас. — Сколько вы живете? — был следующий его вопрос. — увы, мы
живем очень мало, всего лишь пятнадцать тысяч лет. Наше существование не более
чем точка, наш век — мгновение. Едва начинаешь познавать мир, как, еще раньше,
чем приходит опыт, является смерть. — Это совсем как у нас, — вздохнул великан.
— Если бы вы не были философом, — продолжал он, — я побоялся бы огорчить вас,
сообщив, что наша жизнь в семьсот раз длиннее вашей; но когда наступает смерть,
то прожили ли вы вечность или один день — решительно все равно. После того как
они сообщили друг другу немногое из того, что знали, и многое из того, чего не
знали, оба пришли к решению совершить небольшое философическое путешествие.
Пробыв на Юпитере целый год и узнав за это время множество интереснейших тайн,
которые были бы опубликованы в печати, если бы не господа инквизиторы, они
поравнялись с Марсом. Наши друзья продолжили свой путь и достигли Земли на
северном берегу Балтийского моря пятого июля 1737 г. Они захотели познакомиться
с маленькой страной, в которую попали. Сначала они направились с севера на юг.
Так как иноземцы шли довольно быстро, они обошли всю землю за тридцать шесть
часов. Вскоре они вернулись туда, откуда вышли, пройдя через море, почти
неприметное их глазу и называемое Средиземным, и через другой маленький пруд,
Великий океан. Карлику океан этот был по колено, а Микромегас лишь омочил в нем
пятку. Они долго спорили, обитаема ли эта планета. И лишь когда Микромегас,
разгорячившись в споре, порвал свое бриллиантовое ожерелье, сатурниец, поднеся
несколько камней к глазам, обнаружил, что они являются великолепными
микроскопами. С их помощью путешественники обнаружили кита, а также корабль, на
борту которого находились ученые, возвращавшиеся из экспедиции. Микромегас
схватил судно и ловко положил его на свой ноготь. Пассажиры и экипаж в этот
момент сочли себя унесенными ураганом и выброшенными на скалу, началась паника.
Микроскоп, который едва позволил различить кита и судно, оказался бессилен для
обозрения столь незаметного существа, как человек. Но Микромегас наконец-то
разглядел какие-то странные фигурки. Эти незнакомые существа шевелились,
разговаривали. Чтобы говорить, надо мыслить, а если они мыслят, они должны
обладать неким подобием души. Но приписать такого рода насекомым душу казалось
Микромегасу нелепым. Меж тем они слышали, что речь этих козявок вполне разумна,
и эта игра природы казалась им необъяснимой. Тогда сатурниец, у которого был
более мягкий голос, с помощью рупора, сделанного из обрезка ногтя Микромегаса,
вкратце разъяснил землянам, кто они такие. В свою очередь он спросил, всегда ли
они находились в столь жалком состоянии, близком к небытию, что они делают на
планете, хозяевами которой, по-видимому, являются киты, были ли они счастливы,
имеют ли душу, и задал еще множество подобных вопросов. Тогда самый болтливый и
смелый из этой компании, оскорбленный тем, что усомнились в существовании у него
души, воскликнул: «Вы воображаете, сударь, что, имея от головы до пят тысячу
туазов (туаз — около двух метров), вы можете...» Он не успел закончить фразу,
так как изумленный сатурниец перебил его: «Тысячу туазов! Откуда вы знаете мой
рост?» — «Я измерил вас и могу измерить вашего огромного спутника», — ответил
ученый. Когда был правильно назван рост Микромегаса, наши путешественники
буквально онемели. Придя в себя, Микромегас заключил: «Вы, имея столь мало
материи, и будучи, по-видимому, вполне духовными, должны проводить жизнь в любви
и покое. Я нигде не видел настоящего счастья, но здесь оно обитает несомненно».
Один из философов возражает ему: «В нас больше материи, чем нужно для того,
чтобы натворить много зла. Знаете ли вы, например, что в это самое время, когда
я беседую с вами, сто тысяч безумцев нашей породы, носящих на голове шляпы,
убивают или сами дают себя убить ста тысячам других животных, которые покрывают
головы чалмой; и что так ведется почти по всей земле с незапамятных времен».
Микромегас, полный возмущения, воскликнул, что у него появилось желание тремя
уларами каблука раздавить этот муравейник, населенный жалкими убийцами. «Не
трудитесь, — ответили ему. — Они сами достаточно трудятся над собственным
уничтожением. К тому же надо карать не всех, а бесчеловечных сидней, которые не
выходят из своих кабинетов, отдают, в часы пищеварения, приказ об убийстве
миллионов людей». Тогда путешественник почувствовал сострадание к маленькому
роду человеческому, являвшему такие удивительные контрасты. Он обещал сочинить
для землян превосходную философскую книгу, которая объяснит им смысл всех вещей.
Он действительно передал им это сочинение перед своим отъездом, и том этот
отправили в Париж, в Академию наук. Но когда секретарь открыл его, то ничего,
кроме чистой бумаги, там не обнаружил. «Я так и думал», — сказал.
Н. Б. Виноградова
|